ЮРИСТОМ МОЖЕШЬ ТЫ НЕ БЫТЬ...
А АДВОКАТОМ БЫТЬ ОБЯЗАН?
Материал подготовлен с использованием
правовых актов
по состоянию на 22 октября 2002
года
А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ
А.М. Эрделевский, профессор МГЮА,
доктор юридических наук.
Принятые
недавно Федеральный закон "Об
адвокатской деятельности и адвокатуре
в Российской Федерации" (далее
- Закон) и новый Арбитражный процессуальный
кодекс Российской Федерации (далее
- АПК) вызвали немало откликов,
в том числе и весьма эмоциональных,
в среде российских юристов. Как
и следовало ожидать, основное внимание
в этих откликах оказалось сосредоточено
на п. 4 ст. 2 Закона и п. 5 ст.
59 АПК, поскольку эти нормы препятствуют
юристам, не имеющим статуса адвоката,
выступать представителями организаций,
органов государственной власти и
органов местного самоуправления
в гражданском и административном
судопроизводстве. Этот вопрос действительно
представляет значительный интерес
как для юристов, так и для российской
правоприменительной практики и российского
общества в целом.
Вряд ли имеет
смысл обсуждать вопрос о том, в
чьих интересах был принят Закон
- это достаточно определенно явствует
из его содержания. Гораздо большее
значение имеет вопрос о том, повышаются
или понижаются в связи с принятием
Закона государственные гарантии
на получение каждым квалифицированной
юридической помощи, установленные
в ч. 1 ст. 48 Конституции РФ. Анализ
Закона в этом аспекте не слишком
обнадеживает.
Прежде чем перейти
к рассмотрению ст. 2 Закона и ст.
59 АПК, скажем несколько слов о
ст. 1, где дается определение адвокатской
деятельности, а также указывается,
какая деятельность, по содержанию
тождественная адвокатской, таковой
тем не менее не является. Пункт
1 ст. 1 Закона определяет адвокатскую
деятельность как оказание квалифицированной
юридической помощи на профессиональной
основе лицами, получившими статус
адвоката в установленном Законом
порядке, физическим и юридическим
лицам в целях защиты их прав, свобод
и интересов, а также обеспечения
доступа к правосудию. Обратим внимание,
что органы государственной власти
и органы местного самоуправления
в определении адвокатской деятельности
вообще не упомянуты, что может дать
основания рассматривать оказание
адвокатами юридической помощи таким
органам не в качестве адвокатской
деятельности, которую законодатель
без каких-либо добросовестных и
разумных оснований объявляет в п.
2 ст. 1 Закона непредпринимательской,
а как обычную предпринимательскую
деятельность.
Итак, какими же
легальными целями могло бы быть
оправдано введение ограничений на
представительство неадвокатами юридических
лиц в арбитражном процессе, которые
усматриваются в ст. 2 Закона и ст.
59 АПК? При ответе на этот вопрос
следует учитывать ст. 4 Закона,
где отмечается, что законодательство
об адвокатуре и адвокатской деятельности
(пока что это законодательство представлено
именно анализируемым Законом) основывается
на Конституции РФ. Это означает,
что и основания для упомянутых ограничений
должны следовать из норм Конституции
РФ. Попытаемся их найти, ориентируясь
на позицию Конституционного Суда
РФ, изложенную им в Постановлении
от 28 января 1997 г. N 2-П.
Это Постановление
было вынесено по делу о проверке
конституционности положения ч. 4
ст. 47 УПК РСФСР, согласно которому
в качестве защитников при производстве
по уголовным делам допускаются лишь
адвокаты и представители профессиональных
союзов и других общественных объединений
и которое, по мнению заявителей,
противоречило праву гражданина на
самостоятельный выбор защитника,
защищаемому ч. 2 ст. 48 Конституции
РФ. Конституционный Суд указал,
что по своему содержанию право на
самостоятельный выбор адвоката (защитника)
не означает право выбирать в качестве
защитника любое лицо по усмотрению
подозреваемого или обвиняемого и
не предполагает возможность участия
в уголовном процессе любого лица
в качестве защитника. Конституционный
Суд указал также, что закрепленное
в ч. 2 ст. 48 Конституции РФ право
пользоваться помощью адвоката (защитника)
является одним из проявлений более
общего права, гарантированного ч.
1 ст. 48 Конституции РФ каждому
человеку, - права на получение квалифицированной
юридической помощи, в связи с чем
положения ч. 2 ст. 48 Конституции
РФ не должны истолковываться в отрыве
и без учета положений ч. 1 той же
статьи.
Гарантируя право
на получение именно квалифицированной
юридической помощи, государство,
по мнению Конституционного Суда,
должно, во-первых, обеспечить условия,
способствующие подготовке квалифицированных
юристов для оказания гражданам различных
видов юридической помощи, в том
числе в уголовном судопроизводстве,
и, во-вторых, установить с этой
целью определенные профессиональные
и иные квалификационные требования
и критерии. Участие же в качестве
защитника в ходе предварительного
расследования дела любого лица по
выбору подозреваемого или обвиняемого
может привести к тому, что защитником
окажется лицо, не обладающее необходимыми
профессиональными навыками, что
несовместимо с задачами правосудия
и обязанностью государства гарантировать
каждому квалифицированную юридическую
помощь.
В итоге Конституционный
Суд пришел к выводу, что хотя положения
ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР и ограничивают
свободу усмотрения гражданина в
выборе защитника в уголовном судопроизводстве,
однако такие ограничения оправдываются
квалифицированным характером оказываемой
адвокатами юридической помощи с
учетом высокой значимости для личности
и общества в целом принимаемых в
уголовном судопроизводстве решений,
и признал оспариваемое положение
не противоречащим Конституции РФ.
Вернемся к анализируемым
нормам Закона и АПК. Здесь установлены
ограничения на выбор определенным
кругом субъектов представителя в
гражданском судопроизводстве, основной
задачей которого является разрешение
споров в сфере частноправовых отношений.
В этой сфере, в отличие от уголовного
судопроизводства, не усматривается
каких-либо общественно значимых
оснований для ограничения права
доверителя на свободный выбор представителя.
Единственной конституционной нормой,
с которой могли бы иметь связь установленные
в п. 4 ст. 2 Закона и п. 5 ст. 59
АПК ограничения, является лишь ч.
1 ст. 48 Конституции РФ, гарантирующая
право каждого человека на получение
квалифицированной юридической помощи,
если исходить из установленной в
п. 1 ст. 1 Закона презумпции квалифицированности
оказываемой адвокатами юридической
помощи.
Однако при ближайшем
рассмотрении такой связи отнюдь
не усматривается. Дело в том, что
ч. 1 ст. 48 Конституции РФ адресует
свои гарантии гражданину (физическому
лицу), а именно физическому лицу
и Закон, и АПК предоставляют право
выбрать в качестве представителя
не только адвоката, но и любое другое
лицо. Следовательно, рассматриваемые
ограничения не находят никакого
подкрепления в конституционных нормах.
А вот нормы, которым положения п.
4 ст. 2 Закона и п. 5 ст. 59 АПК
противоречат, в Конституции РФ можно
найти. Сказанное касается, например,
п. 1 ст. 8 Конституции РФ, где в
качестве одной из основ конституционного
строя любому лицу, как физическому,
так и юридическому, гарантирована
свобода экономической деятельности.
Между тем рассматриваемые
положения ст. 2 Закона и ст. 59
АПК ограничивают свободу экономической
деятельности как потенциальных представителей
- физических лиц, не имеющих статуса
адвоката, так и представляемых -
юридических лиц. В части свободы
экономической деятельности представителей
наличие неконституционного ограничения
вряд ли требует пояснений, поскольку
Закон и АПК прямо ограничивают свободу
оказания ими определенного вида
юридической помощи. Что же касается
юридических лиц, то здесь ограничения
свободы экономической деятельности
усматриваются в том, что эта свобода
по своему содержанию включает в
себя право свободно защищать свои
права и интересы при осуществлении
такой деятельности, в том числе
путем свободного выбора представителя
при рассмотрении споров в сфере
экономической деятельности (напомним,
что рассмотрение этих споров, согласно
ст. ст. 1, 2, 27 и др. АПК, относится
к юрисдикции арбитражных судов).
В то же время, как отмечалось выше,
в Конституции РФ отсутствуют нормы,
которые позволяли бы оправдать такие
ограничения.
Изложенное позволяет
сделать вывод, что положения п.
4 ст. 2 Закона и п. 5 ст. 59 АПК
противоречат п. 1 ст. 8 Конституции
РФ и в силу этого не могут подлежать
применению в качестве основания
для отказа в допуске к участию в
арбитражном процессе в качестве
представителя любого дееспособного
и надлежащим образом уполномоченного
лица, за исключением лиц, прямо
указанных в ст. 60 АПК.